Нормандия

- А куда это мы едем? – навострила уши Брыся, увидев, что я достала из подвала Большой Чемодан и положила туда ее полотенца и расческу.

Большой Чемодан служил для очень дальних путешествий, куда обычно собаку с собой не брали. Но сегодня был исключительный день: мы ехали в Нормандию, оттуда – в Лилль, а из Лилля – в Брюссель. Путешествие было рассчитано на четыре дня.

- А что мы будем делать в этой Мандии? – спросила Брыся, удивленно покрутив головой от обилия новой информации.

- Бродить по пляжам, - сказала я, - а потом - есть свежую рыбу и сидеть у камина вечером.

- А на пляжах есть собаки? – заинтересовалась Брыся. – Ну, какие-нибудь местные. Чтоб бегать. А то если не за кем бегать на пляже – то это совсем неинтересно.

- Может, будут, - пожала плечами я, - в любом случае, на пляжах полно чаек, можно их, например, гонять. И потом, там будет прибой, в него можно прыгать.

- А если он меня прибьет? – испугалась Брыся. – Ну его! А то мало ли, как прыгнешь в прибой твой, а он тебя по голове как треснет! Полетят клочки по закоулочкам!

- Посмотрим, Брыся, - сказала я, высматривая вещи, которые могли бы нам понадобиться в путешествии, - в любом случае, если будет опасно, то я тебе обязательно скажу.

Брыся кивнула и помчалась искать свою новую игрушку, резиновую мышь-пищалку. Она называла ее «шумелкой» после того, как услышала песню «Шумелка-мышь, деревья гнулись» в исполнении своей новой знакомой, голой мексиканки Лотты.

В час дня мы выехали в Нормандию. Ехать нам предстояло четыре часа. В багажнике лежал большой чемодан, Брысина клетка-переноска, коробка с кормом и ноутбук. Мы ехали в гости к матери одного из наших друзей, у которой была частная гостиница в каком-то затерянном уголке. ЖЛ останавливался там каждый раз, когда ехал в командировку в Кан (Caen).

Мы договорились встретиться в доме у Ингрид вечером, после шести. ЖЛ вручил мне навигатор, куда были введены точные координаты местечка. Иначе найти ее дом было бы невозможно.

- Постарайся запомнить дорогу, потому что в следующий раз я тебе навигатор не дам, - уточнил ЖЛ. – Он мне самому нужен, а то приходится кружить по деревням, и я на совещания опаздываю...

Едва мы выехали, я предложила Брысе поспать на заднем сиденье, но она сказала, что будет мне помогать запоминать дорогу.

- Тогда тебе надо искать особые приметы, - сказала я, кивнув на дорогу. – Видишь, например, водокачка? Она красиво раскрашена, ее легко запомнить!

- Ага! – подхватила Брыся. – Смотри, а вон - корова! Очень красивая! Овцы! Тоже красиво раскрашены! Настоящие особые предметы!

Таким образом она развлекалась еще примерно час, потом ей надоело, и она решила поспать. Часа через два я ее разбудила, и мы перекусили булочкой. Брыся принялась опять запоминать коров, но их было так мало, что она опять заснула.

Когда, наконец, по обочинам замелькали дома с черными балками, я облегченно вздохнула: оставалось ехать совсем недолго – постараться пересечь Руан до образования традиционной вечерней пробки и потом еще час кружить по сельским дорогам, точно следуя указаниям механического голоса...

Наконец, из-за очередного поворота вырос нужный нам дом. Во дворе бегало три огромных курицы. Брыся тут же навострила уши.

- Ура! Дичь! – заорала она. – Открой дверь! Пойду их поймаю!

С тех пор, как Брыся набралась смелости и научилась гонять ворон в компьеньском дворцовом парке, она считала всех птиц дичью и преследовала их при первой же возможности.

- Никакая это не дичь, Брыся, - возмутилась я. – Это куры. Они яйца несут. Ловить их - запрещено.

- Да? Жаль.... – разочарованно сказала она. – Но, может, разочек...

- Никаких разочков, - строго сказала я, - сейчас я попрошу Ингрид запереть их в курятник. Можешь любоваться на них, но издали, через сетку.

Я взяла Брысю на поводок и вышла из машины. На пороге появилась сама Ингрид, высокая, в шортах и майке. На руках у нее были надеты испачканные чем-то зеленым садовые печатки. Седые волосы были небрежно подколоты, на глаза падала густая челка.

- Привет! – сказала я. – Я – Ирина, а это – Брыся. А ЖЛ приедет через час.

- Привет! – сказала Ингрид. – А я грецкие орехи чищу...

Мы проследовали за ней в салон, оглядываясь с любопытством по сторонам. Дом был наполнен старинными вещицами, картинами и мебелью.

- Ух ты! – восхитилась Брыся, взлетев на спинку кожаного дивана. – Тут даже повыше, чем у нас, будет!

- Брыся, - прошипела я, - слезь сейчас же! Тебе никто не разрешал по диванам лазить!

- Пусть бегает, - царственно махнула рукой Ингрид. – Ничего страшного.

- Вот видишь! – заорала Брыся, показала мне язык и унеслась в сад, махнув хвостом.

Я выглянула в окно. Собака, визжа от восторга, неслась по направлению к загону, где стояло огромное корыто с кормом. Не успела я что-либо сказать, как она с разбегу нырнула под балки, и сунула морду в корыто.

- Там два пони и два осла живут, - невозмутимо сказала Ингрид, проследив взглядом траекторию полета. – Скажи ей, чтобы вышла, а то дадут копытом.

- Назад! – заорала я, тут же заметив выглянувшую из загона серую морду.

Брыся едва обернулась на мой крик. Она уже что-то сосредоточенно жевала. В этот момент черно-белый пони выбежал из загона и понесся по направлению к кормушке. К счастью, Брыся услышала стук копыт и, подскочив на месте, как пружинка, метнулась обратно к балкам. Пони побежал за ней, в его намерения явно входило прибить чем-нибудь нахальную собаку. Брыся, сделав круг по загону, пролетела между балками и изо всех сил помчалась к нам.

- Я тебе уже когда-то говорила, - прошипела я, - на ферме надо сначала спрашивать! Он мог тебя по голове копытом треснуть.

- Ужас, да? – пискнула Брыся. – За мной никогда такие огромные животные не бегали! Кроме тебя, конечно.

- Успокойся лучше, - попросила я ее, - пойди на кур посмотри, их уже в загон посадили.

Брыся кивнула и понеслась по направлению к курятику. Она села у сетки и стала наблюдать за курами. Потом до меня донослось: «Огро-о-омный... Как даст копытом! А я его... Как помчится!».

Куры толпились у сетки и внимательно слушали.

Тут раздался шум шин, и во двор въехала машина. Это был ЖЛ. После приветствий и выражения Брысей бурного восторга по поводу сбора семьи в месте, которое, по мнению Брыси, ужасно тяжело было найти, мы расположились в гостиной, у камина.

Ингрид налила нам настоящего нормандского сидра и насыпала в пиалки орешков. Брыся тут же села ей на ногу и стала выразительно моргать. Наконец, Ингрид сдалась и протянула ей целую горсть. Брысе больше всех понравились грецкие.

На ужин Ингрид приготовила мидий в белом вине.

- Это малюськи! - заорала Брыся, почувствовав знакомый запах. - А мне дадут?!

- Какая она у вас говорливая, - восхитилась Ингрид, - прямо рот не закрывает!