Лучше плакать на приеме у психолога, чем смеяться на приеме у психиатра

О дятлах

- Дятел!

- Сама ты - дятел! - обиделась Брыся. - Подумаешь, туфлю твою погрызла,так сразу что - обзываться, что ли?

- Да нет, Брыся, - рассмеялась я, - у нас в саду - дятел!

- Ничего себе! - обрадовалась собака. - Бежать ловить?

- Может, не надо? - покачала головой я, - Ты кошку уже пыталась поймать, помнишь, что из этого вышло?

- Ага! - гордо кивнула Брыся. - Ее пожарники потом из дуба вынимали. Но дятел-то в дубе, небось, не застрянет, а улетит?

- Улетит.

- Ну значит, пойду ловить, раз улетит! - заорала Брыся и смылась в сад, ловить дятла...

А у нас вот что есть!

- Вход и выход! Новенькие! (Брыся)

Страда осенняя...

- Мда... - мрачно протянула Брыся, обведя взглядом голую землю и 11 мешков с травой. - Хорошенькие выходные получились...

Летиция и Брыся

Вот такого!

Ослята лучше!

Так утверждает Брыся.

- Хочу осленка! - затянула она сегодня утром, - Купи, а?

- Брыся, - сказала я, - ну зачем тебе осленок?! Он вырастет и станет ослом. Орать будет во дворе, соседей беспокоить!

- Как раз хорошо! - оживилась Брыся, - Я его научу орать, когда к забору будут приближаться незнакомцы! А сама буду лаять! Представляешь, тогда все наши соседи будут знать, что у нас происходит!

- Ох, - вздохнула я, - именно этого я и боюсь. Когда ты одна лаешь, это еще ничего, тебе простительно... Но вот если осел будет орать... Нас отсюда выселят.

- Ничего не выселят! - авторитетно заявила Брыся. - Я его научу орать по делу. Когда будет реальная опасность. Представляешь? У всех сигнализация, а у нас - осел. Правда, здорово? И заодно сорняки наши все подъест. Одна сплошная польза!

О вишнях

Вчера у нас был ливень. Он лил целый день, и я радовалась, наблюдая, как оживали растения и прямо на глазах распускались новенькие розы. Вишня призывно краснела ягодами, и мы с Брысей пошли собирать наш первый урожай.

- А их есть-то можно, вишни твои? - спрашивала Брыся. - А то мало ли... Красные, но невкусные.

- Конечно, можно, - радовалась я, обдирая с веток свеженькие ягоды. - Смотри какая прелесть!

- Прелесть-то прелесть, - соглашалась Брыся. - Ты мне только косточки выковыряй все, а то живот заболит....

Мы вернулись домой. Я вымыла вишни и вытерла Брысе лапы. Небо было чернильного цвета, а земля в саду превратилось в грязное месиво. Я поймала русское радио, где был вечер романса, налила бокал вина и села созерцать наш первый урожай.

- Уши мокрые, уши грязные! - пела Брыся, вытирая намокшие уши о ковер. - Уши длинные и прекрасные! Как сушу я ва-а-а-с.... Как...

- Иди есть вишни, - позвала я ее.

- Как... сушу я ва-а-а-ас... - повторила Брыся и яростно потерла голову об ковер. - Все сушу я ва-а-а-ас....

- Сами высохнут, - заметила я, - а ковер теперь будет грязным.

- Ну вот, - расстроилась Брыся, - тебе какой-то там ковер дороже моих ушей!

- Не волнуйся, не дороже, - сказала я специальным педагогическим голосом, - ты вишни идешь есть? Или тебе ничего не достанется?!

- Да иду я! - заголосила Брыся. - Пока я уши сушу, ты могла бы, между прочим косточки выковырять!

Одно строим, другое чиним

- Ух, я им показала бы! Где зимуют эти, как их... креветки твои! - орала Брыся. - Сколько раз тебе повторять: когда в Лилль едешь, бери меня! Ну ни на минуту нельзя тебя из дома выпустить! В прошлый раз тебя полиция оштрафовала? Оштрафовала! Вот если бы я была с тобой, то я бы знаешь как ее, полицию твою, покусала бы?! Они бы не посмели тебя штрафовать! Хулиганья развелось, понимаешь... Одни штрафуют, другие грабят... А все почему? Потому что! Надо! Всюду! Брать с собой СО-БА-КУ! Сколько повторять...

Хоум, сви-и-и-ит хоум!

Кротики

- Ну что, когда наша муди приедет?! - бодро спросила Брыся, возвращаясь с утренней прогулки в саду, - А то я уже начала список составлять. Срочных дел!

- Муди твоя еще не родилась, а ты уже список составляешь! - возмутилась я, - Мечтать, впрочем, не вредно. Может, список огласишь?

- Оглашу! - заорала Брыся, - тебе точно не понравится! Первое и самое важное: изловить кота, который надо мной издевается. Вот поймаем и научим хорошим манерам, а то - ишь! Ходит по забору и дразнится! Второе! Нужно срочно выкопать огромную яму для складывания туда пойманных кротов. Я уже трех поймала, но пока яму рыла, они смылись. Если уж кроты успевают смыться, то что говорить о мышах! Третье!....

- Брыся! - взмолилась я, - про кота понятно, но зачем тебе яма для кротов?! Что ты с ними делать собираешься?

- Ну как... - задумалась Брыся, - Пока не знаю, но можно, например, устроить питомник и продавать кротов всем желающим. А на вырученные деньги покупать нам с муди еду. А что - построим клеточки, будем выращивать кротят! Это почти как котят, только лучше: и едят меньше, и красивее, чем кошки - лапки у них загребущие...

- А у тебя глазки завидущие, - рассмеялась я, - зачем людям кроты? Они от них избавляются, а ты - питомник! Кто ж у нас их купит?

- Это смотря как продавать! - авторитетно заявила Брыся. - Вот смотри: "Кротик - лучший подарок любому члену семьи: от собаки до ребенка, не говоря уже о взрослых! Самостоятельный, не требующий ни малейшего внимания, дешевый в содержании, неприхотливый в еде, а также невероятно красивый, наш Кротик станет настоящим спутником вашей жизни и украшением сада! Вы можете научить вашего Кротика рыть ямы в нужном вам направлении! Таким образом, вы избавитесь от нудной работы в саду: он будет окучивать ваши клумбы и уничтожать сорняки! Зимой кротики впадают в спячку, чего не делает ни одна собака, кошка, лошадка, птичка, не говоря уже о морских свинках и прочих хомячках! Купите Кротика и почувствуйте разницу!". Ну как, ты бы купила?

- Не знаю, - пожала плечами я, - твоя реклама больше похожа на надувательство.

- А вдруг это правда? - возмутилась Брыся, - Ты же не пробовала купить Кротика, откуда тебе знать? У меня кстати есть один симпатичный экземплярчик, хочешь, продам? Красивый ужасно! Черненький, слепенький....

About mudi

Сегодня Брыся проснулась в плохом настроении. Потому что я открыла в комнате окно, и она ночью замерзла.

- Льдом прямо покрылась! - орала она, - Пусти под одеяло! Сейчас же!

- Хорошо, что ты не овчарка, - вздохнула я, освобождая место на краю.

- Ха! Я-то не овчарка! Но ты вот какую-то муди хочешь завести, - продолжала возмущаться Брыся, устраиваясь поудобнее, - представляешь, если мы вдвоем ночью замерзнем?

Помолчав, она захихикала:

- Представляешь, я буду у тебя под боком отогреваться, а муди - у папы. Так и будем ее называть - "папина муди"! Или "папино муди"?

Я почесала ее за ухом.

- Ну что ты имеешь против муди-то? - спросила я. - Тебе же будет веселее. Можно будет в салки играть. И потом, вдвоем не так зябко. Хотя, я, конечно, сама виновата - забыла закрыть окно.

- В покупке твоей муди есть один положительный момент, - продолжала рассуждать Брыся из-под одеяла, - окрас! Тогда ты нас все время будешь путать. Я ее сразу научу лазить в помойку! И можно будет гонять вместе в саду, тогда никто не поймет, кто из нас кто. Кто яму вырыл? Кто кошку на дерево загнал? Кто помойку перевернул? А наказывать всех у тебя рука не поднимется. Сейчас-то сомнений нет, а потом - фьють! И вся жизнь в сомнениях пройдет - "кто это сделал"! Научить бы ее еще брать все на себя...

- Размечаталась! - хмыкнула я, - Может, она тебя еще сама подставлять будет. Кто знает?

- Ты что!!!! - заорала Брыся. - Младшие собаки всегда делают то, что велят старшие! А если не делают, то получают трепку! Ну, или на худой конец, нервотрепку.

- Все как у людей, - вздохнула я. - Но, может, она тебя все-таки чему-нибудь тоже научит? Овец пасти, например. Мы ее будем дрессировать. Вдруг понадобится, а то на дворе - кризис...

- А что?! Идея! - захихикала Брыся. - У всех на дворе будет кризис, а у нас - овцы. И мы их вместе будем кусать за икры. Как только овца задумается о своем, овечьем, то мы ее сразу - цап! цап! - и за икру. Муди - за левую, а я - за правую! Чтоб не расслаблялась!

- А как назовем-то? - спросила я. - А то имени для нашей муди мы пока не придумали.

- Ну, если я - Брыся, то для муди надо что-нибудь тоже в рифму. Например...

Она закатила глаза.

- ... не придумывается! - пожаловалась она. - Может, ты...?

- Марыся, - предложила я, - по-моему, красиво.

- Здорово! - заорала Брыся. - Брыся и Марыся! Хотя, надо признать, что "муди Марыся" звучит куда хуже, чем "кокер Брыся"!

Вот такую заведем следующей зимой

А точнее, когда родится!

Будет Брысе белка, будет и свисток!

Мечта идиёта по имени "Муди"

Сколько себя помню, все время куда-нибудь лезу!

Детство провела на клетке:



Отрочество - на заборе:



Юность - на строительных лесах...

Теплое местечко

Интересно, а что будет, когда рабочие поднимутся до крыши? Думаю, что она все-таки туда не полезет....

"Я и моя Собака": психологические опасности игры

Кто из нас, поколения семидесятых, не рыдал в детстве над судьбой Белого Бима, пусть нестандартного, но такого благородного сеттера? Кто не восхищался отважным сенбернаром Барри и верной овчаркой Мухтаром?

Изводя родителей, мы мечтали о породистых собаках и откладывали, откладывали, откладывали заветные копейки, выданные на мороженое и трамвай. Копить приходилось долго, и многие из нас, не выдержав ожидания, подбирали на улице дворняжку. Родители чаще всего были против, но мы пускали в ход как сильные аргументы, так и слезы. «Если мы ее не спасем, то она умрет», говорили мы. Родители сдавались, но на условиях, которые мы все помним наизусть: гулять, кормить, убирать, заниматься. «Потому что собака – это огромная ответственность», утверждали они и грозили передать нашего нового друга кому-то другому. Но как можно «передать друга»? Это звучало, как «предать». Нашей Библией тогда была книга «Друг, воспитанный тобой», а паролем – «Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил».

Те дворняжки были нашими проводниками в чудесный мир собак. Мы гордо водили их на площадку, восхищались их преданностью и сообразительностью, но по ночам продолжали мечтать о том, что когда-нибудь, когда мы станем взрослыми, то на самую первую зарплату мы обязательно себе купим собаку породы... Тут мнения расходились. Но кому-то из нас все-таки везло раньше, и родители покупали породистую собаку. Самого счастливого ребенка в мире можно было тогда увидеть за версту – ведь у него на поводке была самая настоящая собака породы... Любой породы.

Впрочем, каким бы он тогда ни был, породистым или нет, но «друг, воспитанный тобой» незаметно воспитал и нас самих. Собаки навсегда стали частью нас, страны, идеологии, мечты о верном, настоящем друге, который не предаст нас ни при каких обстоятельствах. В контексте советского детства, исключавшем любое индивидуальное различие, собственная породистая собака была возможностью выразить лучшее, что в нас было, и за это мы были готовы отказаться от многого. Это было своего рода игрой, которая начиналось с приобретением первой породистой собаки: умение выбрать лучшего в помете щенка, отлично его вырастить, правильно воспитать, и, наконец, побеждать на выставках. Мы честно играли в игру «Я и моя Собака». Играли до тех пор, пока не пришел «рынок».

1992 год. Месячная зарплата преподавателя – две с половиной тысячи рублей. Кокер-спаниель с отличной родословной – десять тысяч рублей, буль-терьер – двадцать. Собак редких пород начали привозить из-за рубежа, включился счетчик социальных различий: мастино-неаполитано стоил целых пятьсот долларов. До сих пор понятный мир ДОСААФа и МООиРа раскололся на сотни новых клубов, зарегистрированных на квартирах их президентов. Объявления о щенках в «ИРР» кишели новыми и непонятными названиями пород, более подробные сведения о которых можно было почерпнуть только в переводных справочниках. Советский мир породистых собак быстро расширился до размера планеты. С границами СССР исчезли и границы воображения: на накопленные деньги стало возможным купить уже не просто породистого щенка, а породистого щенка в Европе, Японии, США, ездить с ним на выставки заграницу. Скромные ДОСААФовские и МООиРовские, «на травке», выставки превратились в престижные и дорогие шоу.

Многие из нас тогда стали профессионалами этой игры: создали свои питомники, научились стричь и выставлять, посвятив свою жизнь прекрасному миру собак. Результаты отечественного собаководства ошеломляют: ни один чемпионат Европы не обходится теперь без заводчиков с бывшей территории СССР, регулярно выигрывающих «бэсты». Чемпионство – европейское или мировое – стало новой – рисковой – ставкой в «казино» отечественного собаководства.

Как известно из теории коммерции, чем больше ставка – тем выше риск. Психологи утверждает: настоящие игроки – это талантливые, энергичные, стремящиеся к успеху люди. Игра позволяет им испытать радостные эмоции, избавиться от скуки и одиночества. Из этих людей получаются отличные бизнесмены и бизнесвумены, которые идут к успеху семимильными шагами, иногда по трупам, но это уже не столь важно. Чем выше риск, тем больше азарт. Цель – выиграть любой ценой. При чем тут собаки? – спросите вы. Я вам сейчас объясню.

Так получилось, что как-то незаметно Мухтары, Барри и Бимы превратились для некоторых из нас в бездушные фишки на игровом поле, стали разменной монетой в чьей-то игре. Вы скажете: «Это было всегда! С незапамятных времен существуют «эти», торгующие борзыми щенками ради выгоды, а не ради бессмертия их душ...». Бог им судья, спекулянтам от животного мира. Но случай, произошедший несколько недель назад по дороге на Евразию-2010, действительно стал новой точкой отсчета, началом новой эры в игре «Я и моя Собака», а точнее, в отношениях между «Я» и «моя Собака».

Итак, некто К., организатор «выставочных» туров из Эстонии, по просьбе знакомой захватила с собой в Москву шестимесячного породистого щенка для передачи его там новым хозяевам. В пути случилось непридведенное: на одной из остановок на трассе щенок вывернулся из ошейника и сбежал. После двух часов бесплодных поисков, автобус, «под завязку» наполненный настоящим собачниками – как профессионалами, так и любителями, – и руководимый той же К., ... уехал.

Заводчица узнала о случившемся от самой К.: «Он такой славный, – сказала К., – очень жаль, что так получилось...». Точно назвать место потери щенка К. так не смогла, заметив лишь, что рядом была какая-то красная заправка, а случилось все это в 250 км. от Москвы.

Не имея физической возможности выехать на поиски, заводчица тут же оповестила о случившемся интернет-сообщество собачников pesiq.ru. Наш пароль – «ты навсегда в ответе за тех, кого приручил» – сработал автоматически: добровольцы тут же кинулись на поиски. Поскольку сама К. больше никакой внятной информации дать не могла, они потратили около десяти часов (!) на выяснение точных координат места потери. Той же ночью на место происшествия выехала одна форумчанка. В гипсе, со сломанной ногой, она пыталась найти щенка. Но тщетно. Хотя следы и свидетели были налицо, сама собака, увы, так и не показалась. Те, кто не мог участвовать в поисках, следили за развитием событий в интернете, вопреки семьям, работе и прочим делам.

Утром на место происшествия снова поехали спасатели. Щенка нашли. Его насмерть сбила машина совсем незадолго до счастливой развязки. Так бывает. Хэппи энд не получился.

Возмущение интернет-сообщества, принявшее вскоре письменную форму, было доведено до сведения эстонского и финского кеннел-клубов. Более 250-ти человек из разных стран – России, Белоруссии, Украины, Молдовы, Казахстана, Франции, Италии, Швейцарии, Финляндии, Эстонии, Латвии – сочли поведение людей, находившихся в автобусе безответственным, бесчеловечным. Письмо – письмом, но остались риторические вопросы.

Почему автобус, набитый «профессионалами» от собачьего мира, уехал на выставку, оставив щенка на оживленной трассе? Почему никто из них не дождался помощи, которая была на расстоянии пусть не «вытянутой руки», но вполне доступна во времени и пространстве? Почему К., организатор поездки, приняла решение уезжать? Эти вопросы останутся без ответа, ибо, как говорят на Руси, «чужая душа – потемки». Действительно, потемки. Ни убавить, ни прибавить.

Пассажиры автобуса, наверное, достойно выступили на Евразии и, возможно, даже получили заслуженные призы и почет, продемонстрировав своих прекрасно выращенных и отдрессированных собак. Организатор поездки, К., продолжает предлагать на своем сайте новые даты и новые выставки. Все они спокойно продолжают играть в игру под тем же названием – «Я и моя Собака». Что изменилось в этом мире? – спросите вы. Просто умер щенок, – отвечу я.

Лечащий психологические зависимости профессор Магалиф из одноименной клиники пишет, что «игровой транс – это психическое состояние, сопоставимое по силе воздействия с наркотиками. Тяга к этим ощущениям настолько сильна, – утверждает он, – что человек постепенно теряет интерес к реальной жизни. Чем выше ставка в игре, тем сильнее испытываемые человеком эмоции. Это патологическое состояние, – добавляет профессор, – приводит игрока к катастрофическому разорению».

«Духовному разорению, моральному разорению», – добавлю я, психолог с пятнадцатилетним стажем и собачник с тридцатилетним. И если вдруг, прочитав эту статью, вы внутренне согласитесь с тем, что те, кто так спешил на крупную международную выставку, имели право оставить на трассе потерянную собаку, – срочно обратитесь к психиатру. Потому что у вас всего два выхода – либо срочно пройти курс лечения, либо больше никогда не заниматься собаками. Потому что они не виноваты в вашем безумии.

Вот такая была мама!

А мама вышла замуж!

А у нас тоже Стеллата есть!

Яблони и груши

- Брыся, - сказала я как-то утром, - собирайся, сейчас поедем в питомник.

- Ура! - тут же заорала Брыся. - У меня будет собака! Я буду с ней играть! Новому дому — новую собаку! Даешь!

- Нет, - улыбнулась я, - поедем выбирать растения.

- Ну вот, - расстроилась Брыся. - А я думала — собаку. Растениями, конечно, тоже играть можно, но, во-первых, с ними толком не поговоришь, а во-вторых, они бегать не умеют.

Я посадила ее на колени.

- Я бы тоже хотела вторую собаку, но пока нельзя. Вот, попозже, может, и возьмем кого-нибудь.

Она вздохнула.

- У меня Оскар есть, но он за забором. Хоть дыру копай. А, кстати, надо к йорку сходить, а то он еще не знает, что мы переехали. Когда пойдем?

- Вот за деревьями съездим и сразу пойдем, - бодро сказала я. - Поехали?

- Поехали!

Мы сели в машину и двинулись в путь, следуя указателям нашего нового, купленно го на Новый Год, навигатора. Он говорил голосом опытной стервы, которая точно знает, как ей добиться желаемого результата. Это производило на Брысю огромное впечатление, и она всю дорогу передразнивала навигатор. Например, когда он произносил «Поверните направо», Брыся вежливо шипела «Направо, в последний раз предупреждаю». Или: «Если не повернете, пеняйте только на себя». Так она развлекалась до самого питомника.

Калитку нам открыла большая женщина в соломенной ковбойской шляпе. Она была одета в костюм защитного цвета, а на ногах ее были огромные резиновые сапоги. Соломенные волосы торчали из под шляпы в разные стороны, а в рукаха была лопата, испачканная землей.

- Привет! - сказала она зычным голосом. - Это вы — за деревьями?!

- Мы! - пискнула Брыся и спряталась за меня. Она еще не видела таких громких женщин.

Я кивнула.

- Тогда проходите! - протрубила сказала женщина. - Меня зовут Мартина. Только смотрите за собакой, чтобы она на деревья не писала.

- Я же не кобель! - возмутилась Брыся. - Я на дорожки писаю. Или на травку. Скажи ей!

- Она не будет писать на деревья, - мягко сказала я. - Даже если захочет.

- Тогда ладно! - зычно расхохоталась Мартина. - Тогда пусть писает! Проходите!

Мы протиснулись между выставленными на дорожке огромными горшками, в которых красовались настоящие сосны. Они были похожи не фотомоделей : длинные голые стволы и пышные шапки хвои на голове.

- Как интере-е-е-есно... - протянула Брыся, оглядываясь по сторонам. - Надо же, я думала, что столько растений бывает только в лесу.

Вокруг нас толпились кустарники, разных цветов и форм, некоторые с листьями, некоторые — совсем голые. В кадках стояли деревья, я легко узнала туи и сосны, но остальные виды оказались мне не по зубам.

- Это вечнозеленые! - сказала Мартина. - А вон там, где голые прутья, - там самая красота. Когда у них вырастут листья, они будут разноцветными — у меня есть красные, желтые, оранжевые, с белыми цветами, с красными, с желтыми... Выбирайте!

Брыся задумчиво уставилась на сосну.

- Интересно, - протянула она, - а если под ней вырыть ямку, то летом там будет прохладно? А то у нас на участке ни тени, ни ямки. Летом тяжко будет, придется в дУше спать.

Действительно, на нашем участке не было ни кустика, ни деревца. Вокруг дома была голая черная земля, раскатанная недавно экскаватором. Зато в доме был чудесный итальянский душ, выложенный черной прохладной галькой. Брыся присмотрела его еще на стадии строительства.

- А можно я буду там жить? - спрашивала она. - На гальке приятно спать, а через стекло все видно!

- Брыся! - отвечала я. - Если ты там будешь жить, то никто больше не сможет мыться. Так все и будут ходить, грязные.

- Ну вот, - расстраивалась Брыся, - по-моему, мыться вообще не надо. Собой пахнуть — гораздо приятнее!

- Ну да, - возражала я, - особенно после того, как целый день копаешь ямы...

Я вернулась к сосне.

- Ну что, может, купим ее? - спросила я Брысю.

- Купим! - бодро отозвалась Брыся. - А сколько стоит?

- Почти как ты. Немного меньше, - ответила, посмотрев на болтавшийся на ветке ценник.

- Я так и знала! - возмутилась Брыся. - Только зазеваешься, как тебе сосну подсунут вместо собаки! Может, все-таки....

- Брыся, - вздохнула я, - дело не в цене. Я тебе уже объясняла. Если ты не хочешь покупать деревья, то так мне и скажи. Я тебя отвезу домой и вернусь сюда одна.

- Ладно, - пробурчала Брыся, - давай купим твою сосну. Но я буду наставаить! Вдруг ты передумаешь? А что, кстати, может, прошвырнемся по питомникам?! Накупим деревьев и собак! Можно даже кошку прихватить, если на нее скидка будет!

И она закрутила хвостом, как пропеллером. Я представила себе лицо ЖЛ при виде нас, выгружающих растения и собак из грузовика.

- И не мечтай, - ответила я. - Папа тогда нас из дома выгонит. Вместе с собаками.

- А деревья? - наморщила она лоб. - Он их тоже...?

- Они-то останутся. Впрочем, давай лучше выбирать.

- Ладно, - разочарованно кивнула Брыся. - Давай сосну, потом нужна ман-голия, и чтоб еще яблоки. А то я их люблю, а ты редко фрукты покупаешь.

Я посмотрела на Мартину. Она стояла в сторонке, ожидая, когда я приду в себя от всего ее цветочно-растительного великолепия.

- Мы берем сосну, - сказала я. - И два фруктовых дерева. Какие посоветуете?

- Яблоню и грушу, - мигом отозвалась Мартина. - Они красиво цветут, и вот эти уже этим летом дадут плоды. Только они большие, так что копать вам — не перекопать!

- Расцветали яблони и груши! - тут же заорала Брыся. - Выходили из дому копуши! Будем копать! Всей семьей! Чтоб яблоки уродились!

Определив деревья, которым предстояло украсить наш сад, мы выбрали еще много разных кустарников, три малиновых куста, по настоянию Брыси, а также восемь роз. Мартина выдала нам пакет удобрения из сушеной крови и молотых рогов.

- А можно попробовать? - ныла Брыся. - А то вкусно пахнет! Как мои жевалки!

- Нет уж, - говорила я, - Вот ты попробуешь, а потом деревьям не достанется. Каждому - свои жевалки. Они же твои не берут?

- Не берут, - уныло соглашалась Брыся.

Мы поехали обратно. Я уверенно вела грузовик, в багажнике которого толпилось примерно пятьдесят растений в кадках, горшках и пластиковых пакетах. Брыся всю дорогу загадывала мне загадки типа «Что общего между собаками и деревьями»? На мой немой вопрос она радостно кричала: «Удобрения!». Механический голос навигатора стервозно указывал нам дорогу.

Наконец, мы приехали домой и выгрузили весь зеленый народец на дорожку. Рядом я поставила коробку со ста двадцатью луковицами для заполнения будущих клумб.

- М-да... - обвела взглядом растения Брыся. - И кто будет все это закапывать?

- Как кто? - пожала плечами я. - Ты, конечно! Ты же мне давно говоришь, что ты копаешь самые круглые и ровные ямы. Вот и копай. А я пока лимонаду попью.

- Я? - ужаснулась Брыся. - Но мне тут копать все лето надо будет! С перерывом на обед и сон. И потом, я вечером рано спать ложусь. Как только солнце сядет, меня — хлоп! - и нету!

- А как оно встанет, ты сразу — хлоп! - и в сад! - рассмеялась я. - Ладно, не переживай! Будем копать вместе. Я - большие ямы для деревьев, а ты — мелкие для луковиц. Так что давай, начинай...

Мы сосредоточенно начали копать. Земля была местами свежая, легкая, а иногда — тяжелая, спресованная трактором, что разравнивал наш участок после окончания строительства. Через час были готовы четыре ямки для ирисов, и две ямы для сосны и магнолии. Мы переглянулись.

- Смотри, как здорово! - бодро сказала Брыся. - Ты только две выкопала, а я — четыре! Если так дело пойдет, то тебе придется мне премию выдать. За скорость!

- Брыся, мы пока только начали, а ты уже про премию. Смотри, сколько еще сажать!

- Ну вот! - возмутилась Брыся. - Кто ж знал, что я так быстро копаю! А теперь ты будешь думать, что это нормальная скорость. И ничего не дашь.

- Не волнуйся, - рассмеялась я,. - Премия будет по результату: как только все посадим, то я тебе куплю целый мешок... - я сделала паузу.

- Мя-мяса! - радостно заорала Брыся и попыталась поймать свой хвост. - Договорились! Побежала копать! А то мясо все разберут: небось, все собаки сейчас у себя в садах ямы за мясо копают!!!

Построить дом, посадить дерево...

Новый дом

- Да-а-а-а.... Разруха-а-а.... – протянула Брыся, оглядывая полную картонных коробок гостиную.

- Какая же разруха, Брыся! - возмутилась я, - папа завтра соберет мебель, потом мы разберем вещи, расставим всё по местам, и будет красота.

- Знаем мы ваше «завтра»! – хмыкнула она. – Беспорядок сплошной, ничего не найдешь! Вот, спрашивается, где мои игрушки?

- Не знаю, - честно сказала я. – Надо искать.

Брыся почесала за ухом, раздумывая над тем, чем бы ей заняться в ожидании.

- Придумала! Могу играть в бездомную собаку. Пойду, выберу себе коробку, пока все не выкинули. Пока вы будете собирать и разбирать, я себе свой собственный дом устрою.

- Дом устрою – буду жить! – рассмеялась я. – Матрасик дать?

- Не надо, - помотала головой Брыся. – Буду спать на холодном полу, чтоб все по-честному.

- Учитывая, что пол теперь с подогревом, - рассмеялась я, - можешь даже не начинать. Хотя, впрочем, я могу тебе коробку на улицу выкинуть. Там как раз холодно и дождь, коробка быстро промокнет, и у тебя будут идеальные условия для игры.

Брыся тут же высунула нос на улицу и брезгливо поморщилась:

- Нет уж, я лучше дома поиграю. Теплый пол – это не страшно. Буду делать вид, что мерзну, а вы пока мне кидайте объедки со стола. И чтоб побольше сырных корок!

Мы переехали... Последние три дня мы паковали, обматывали скотчем, завязывали, укладывали, раскручивали и отвинчивали. У меня были обломаны все ногти, а на ногах прибавилось синяков от постоянных столкновений с передвинутой мебелью. Брыся бегала по дому с нужными и ненужными журналами и предлагала различные комбинации их использования.

Когда последняя коробка покинула грузовик, мы тут же занялись поиском того, без чего выжить не представлялось возможным. В список ЖЛ вошли: костюм, галстук с зажимом, чистые рубашки, кофе, зарядка для мобильного телефона и носки. В мой – гладильная доска, джинсы, футболки, чайник с чаем, Брысина еда, ноутбук и книга по семейной психотерапии, которую я начала читать накануне переезда. Как ни странно, Брыся ограничилась пакетом со свиными ушами, миской и мышью-шумелкой, которую она, боясь потерять, не выпускала изо рта с самого начала переезда. Она заверила меня, что для игры ей вполне хватит пустых картонок и того, что она отыщет в куче мусора.

Когда все нужное было найдено и отложено в сторонку, ЖЛ приступил к сборке мебели, Брыся – к селекции мусора, а я бегала вокруг них и складывала в огромную корзину то, что они объявляли ненужным:

- Кусок пенопласта! – объявлял один. – Можешь выкинуть!
- Гнутый гвоздь! – вторил ему другой. – Больше не нужен!

Корзина постепенно наполнялась, мебель приобретала товарный вид, а мусорная куча таяла на глазах. Правда, любое посягательство на имущество обоих порождало незамедлительную и бурную реакцию:

- Где ножка? – возмущался один. – От тумбы?!

- Отдай шуруп!– орал другой. - Он мне нужен!

Словом, работа кипела, и через несколько часов наша гостиная приобрела вполне приличный вид: мебель стояла ровненько, блистая новыми боками, а на ковре лежало несколько кусков паркета, три журнала без обложек, отломанная ножка табуретки, маленькая отвертка, пустой тюбик из-под акрилового геля и картонная коробка из-под новой мойки.

- Точно мой размер! – сообщила Брыся тоном женщины, выходящей из модного бутика. – Страшно удобная!

- Отдай отвертку! – возмутился ЖЛ. – Это моя! Стянула из-под носа!

- Не отдам! – обиженно заорала Брыся. – Я ее по-честному нашла! В мусоре!

Она схватила отвертку и скрылась с ней в коробке.

- Во дает! - присвистнул ЖЛ. – Ладно, дома можно. Но в сад не носи, потеряешь!

- Не потеряю! – буркнула из коробки Брыся. – Я ее закопаю, чтобы не потерять! Одной-единственной отвертки ему жалко! У него этих отверток – пруд пруди... Кстати, а когда будем пруд-то копать?

Я открыла дверь в сад и бросила взгляд на ровно раскатанную экскаватором землю.

- В марте! – бодро ответила я.

Не выпуская отвертки изо рта и опасливо косясь на ЖЛ, Брыся прошмыгнула в дверь и помчалась знакомиться с красавцем гольденом, терпеливо караулящем у ограды новую соседку. Он махал пушистым хвостом и улыбался.

- А у меня вот что есть! – сказала Брыся, аккуратно положив отвертку на гравий дорожки.

- Оскар! – представился гольден, - А тебя как зовут?

- Бригантина! – кивнула Брыся. – Но меня все зовут Брыся. Или Бриссья. Или Брисса. Или просто Брис. Короче, кто как может, тот так и зовет. Я привыкла и откликаюсь, если первые три буквы звучат как «бри».

- Бри! Это такой сыр! - рассмеялся Оскар. – Вкусный! Представляешь, если тебя звали бы «Рокфор»? Или «Камамбер»?

- А вот если сыр - козий? – задумалась Брыся. – У них имен-то нет. Как звать тогда? Козой?

- Коза, ко мне!? – предположил Оскар. – Обидно как-то...

- Овечий тогда еще хуже, - замотала головой Брыся. – Я вот думаю, почему у коровьего сыра есть имена, а у овечьего и козьего – нет?

Оскар пожал плечами.

- Наверное, потому что коровы самые большие? – предположил он. – Сыра-то много, все равно не запомнишь, если у каждого имя будет.

- За овец очень обидно, - вздохнула Брыся. – Козы вот хоть умные и рога есть. Мы однажды ходили их кормить, так козы рогами овец отгоняют, чтобы им хлеба не досталось! Представляешь? А у овец даже рогов нету, чтоб отомстить. А копытами наподдать - ума не хватает. Так и живут: ни рогов, ни мозгов. Ни имени. Трудно быть овцой!

Она тяжко вздохнула.

- Ага, трудно, – кивнул Оскар. – То ли дело – собаки! И мозги, и клыки, и имя есть! И овец можем пасти. Повезло нам.

- Повезло, – согласилась Брыся. – В жизни всегда кто-то кого-то пасет, у кого клыков и мозгов больше. Не говоря уже про имена.

- Точно, - сказал Оскар и поскреб за ухом. – А вы надолго переехали?

- Надолго, - сказала я. – Мы купили участок и построили дом. Теперь надо только сад красивый сделать и будем жить долго и счастливо.

- Ты разговариваешь? – ахнул Оскар. – Ничего себе новость!

- Ага! – гордо сказала Брыся. – Мы все время разговариваем. С утра до вечера.

- И иногда даже ночью, - улыбнулась я. – Когда Брыся не хочет спать.

- Нет, но как же так получилось, что ты разговариваешь? – потрясенно спросил Оскар.

- Это длинная история. Потом как-нибудь расскажу, - ответила я.

- Мы тебе потом все-все расскажем! И про Чарли, и про Энди, и про Ричарда! И про выставки, и про зазаборных! – закивала Брыся. – А у меня друзья тут живут неподалеку. Ты их даже знаешь, наверное. Робин, Лотта и ....

- Не знаю, - пожал плечами Оскар. – Ко мне не забегали, по крайней мере.

- Ничего, забегут теперь, раз Брыся приехала, - рассмеялась я, - она тебя с ними познакомит.

- А мы еще пруд выкопаем скоро! – похвасталась Брыся. – Предлагаю собираться там по вечерам. Столько всего надо обсудить... Если собаки способны на большее, то надо срочно придумать, чем нам заняться! А то будем жить, как овцы. Совсем неинтересно...

Про полицию

С утра пораньше Брыся начала ныть. Ныла она тихо и противно, рассчитывая на то, что я не выдержу и возьму ее в постель. Так, собственно, и вышло: ЖЛ вздохнул и, повернувшись на правый бок, заметил, что я потакаю всем ее капризам, а я, чертыхаясь, вылезла из теплой постели и пошла вынимать Брысю из клетки.

- Вот видишь, - довольно сказала она, болтая ногами, пока я несла ее в постель, - надо было только сказать волшебное слово! И ты сразу тут!

- Конечно, - ехидно ответила я, - если ты уже минут тридцать завываешь «Мамочка-возьми-меня-в-постель», то как раз слово «пожалуйста» является, с твоей точки зрения, волшебным.

- Я – хорошо воспитанная собака! – нагло сообщила она и показала язык. – Ну что, спать будем или за кру-а-санами поедем?

- Обойдешься! – ответила я и завернулась в одеяло, водрузив сверху Брысю. – Спи давай. Папа съездит, когда проснется.

- А я уже не сплю, - тут же сонно возразил ЖЛ. – И, кстати, у нас опять собака в постели!

- И что? – возразила Брыся. – Я тут никому не мешаю, между прочим. Я вас охраняю от грабителей. Если они придут, то я из постели ка-а-ак выпрыгну! Прямо на них.

И она тут же показала, как именно она будет выпрыгивать на грабителей. ЖЛ взвыл и, отмахиваясь руками, закопался поглубже в одеяло. Брыся захихикала и ловко ввинтилась в какую-то складку. Я тут же почувствовала, как ее шершавый язык стал вылизывать мое плечо, подбираясь поближе к лицу.

- Брыся! – возмущенно прошептала я, - нам вставать через полчаса. Перестань сейчас же! Я спать хочу!

- А я есть хочу-у-у-у! – заголосила Брыся из-под одеяла.

- Вон отсюда! – не выдержал ЖЛ. – Всю неделю работаешь, как проклятый, а потом у тебя собака завывает под одеялом!

- Между прочим, - заметила Брыся, вынырнув на поверхность, - я не завываю, я просто есть хочу. Кто виноват?

- Дед Пихто, - вздохнула я. - ЖЛ, ладно, мы поехали в булочную. Когда проснешься, будет тебе горячий кофе и круассаны. А если повезет, то и бриошь прихватим. Не сердись только.

- Вот-вот! – подхватила Брыся. – В них изюм вкусный. А Пихто – это кто?

- Ладно, - пробурчал из-под подушки ЖЛ, - за круассаны все прощу.

- И я! – закивала Брыся. – Поэтому я и вою по утрам! Как Пихто.

Вот так началось утро нашего последнего переезда. После завтрака я начала упаковывать оставшееся имущество в картонные коробки, а Брыся, уже знакомая с процедурой переезда, наблюдала со спинки дивана за моими манипуляциями.

- Если ты что-то будешь выбрасывать, скажи мне сначала, - напоминала она каждые пятнадцать минут, - а то, может, мне надо, а ты выкинешь. Например, старые журналы.

- Зачем тебе? – простонала я, - У тебя игрушек мало, что ли?

- А их рвать интересно! – возразила Брыся. – А если не хочешь, чтобы я их дома рвала, я могу их в сад носить, а клочки по соседям полетят!

- Ага, и соседи на нас донесут в полицию, - скептически нахмурясь, ответила я, - и с ними ты тогда сама будешь разбираться!

- А они с собаками придут? – заволновалась Брыся. – Я полицейских-то не очень боюсь, а вот собаки у них страшные. В намордниках и на поводках!

- Конечно с собаками! – как можно убедительнее ответила я. – Когда дома хулиганит собака, полиция приходит с собаками!

- А когда дети у кого-то хулиганят, то тогда они с детьми в намордниках приходят? – спросила она.

- Нет, Брыся, - я потрепала ее по ушам, - не волнуйся. Дети полицейких не ездят с ними к хулиганам, и, тем более, они не носят намордники.

- Это хорошо, - обрадовалась Брыся, - только тогда непонятно, зачем собаки их носят!

- Это, Брыся, надо у них самих спросить. Вот когда они к нам придут, то тогда и спросишь. А пока можешь пойти порвать журналы во дворе, чтобы они к нам как можно быстрее пришли. На тебе журнал!

Я протянула ей номер журнала «Сад и огород» с аппетитной клубникой на обложке. Брыся задумчиво наклонила голову, соображая, стоит ли ей заманивать к нам полицию.

- Я потом порву, - наконец сообщила она. – Когда переедем. Тут и без полиции дел хватает. За всем не уследишь! А то придет собака полицейская, и что-нибудь стянет, несмотря на намордник. У меня же полно костей в саду припрятано! Фьить! И нету!

- Брыся! Полицейские не крадут! Они, наоборот, от воров охраняют!

- Кто знает! – пожала плечами Брыся. – Мало ли...

- Нет, - я покачала головой, - эти собаки специально обучены. Если они подумают, что у тебя плохие намерения, то могут и укусить.

- Вот я и говорю – они опасные! – воскликнула она. – Если не украдут, то укусят!

- Брыся, они обучены задерживать нарушителей!

- А как они понимают, кого задерживать? – заволновалась Брыся. - Например, если укушу человека за икру – это одно, а если бродячая собака – то другое! Тогда мы оба - нарушители, но как-текст-то разный!

- Так, - согласилась я. – И наказание будет разным.

- Но это же нечестно? – возмутилась Брыся.

- Нечестно, - вздохнула я. – А что делать?

- Не знаю, - вздохнула Брыся. – Может, перестать кусать?

- Ну это тебе решать! – улыбнулась я. – Это же ты кусаешь, а не я.

- Ну вот, - расстроилась Брыся. – Ни журнал порвать, ни укусить за икру. Полиция везде достанет. Может, мне самой в полицейские собаки записаться? Тогда можно будет и журналы рвать, сколько хочешь, и кусать нарушителей!

- Мда, Брыся, - улыбнулась я, - мне только полицейской собаки дома не хватает!

- А что? – воодушевилась она, - Например, я буду вас с папой задерживать, когда вы правила будете нарушать! А правила я сама установлю, как полиция.

- А я на тебя тогда намордник надену! – пригрозила я. – Выбирай: правила и намордник, или без правил и без намордника.

- Нет уж, - протянула Брыся, - тогда я не смогу журналы рвать и кусать друзей за икры... Без намордника лучше. Лучшей дай мне журнал! Чтоб было, чем заняться, пока ты вещи складываешь...

Зууум

Home sweet home

- Брыся! – сказала я как-то утром, - Собирайся, мы едем в новый дом, там нужно срочно красить стены. А то переезд уже через неделю, а стены еще некрашены.

А я?! – заорала в ответ Брыся. – А мне дадут что-нибудь покрасить? У меня и кисточка своя есть! На хвосте!

Нет уж, - улыбнулась я, - ты лучше наблюдай за процессом. Красить буду я сама. И еще рабочие, которые будут мне помогать.

Ну вот, - расстроилась Брыся. – Как красить, так рабочие. Давай лучше вместе красить, а эти твои рабочие будут за нами наблюдать?!

- Брыся, - сказала я, - если мы будем красить вдвоем, то, скорее всего, мы ничего вообще не покрасим. Потому что сначала я буду отмывать комнату от пролитой тобой краски, а потом придется отмывать от краски тебя. Причем, эту краску чрезвычайно трудно отмыть.

- Да? – расстроилась Брыся. – Тогда я против. Я буду лучше наблюдать. Только ты мне место почище найди.

Мы собрались и поехали в новый дом. Там царил жуткий беспорядок – мебель была собрана в центре будущей гостиной, все вокруг завалено обрывками пластика, кусками скотча, осколками плитки. Поздоровавшись с рабочими, я натянула белый комбинезон, повязала косынку и нацепила огромные пастиковые очки.
- Ужас! – тут же возмутилась Брыся. – Не мать, а чучело какое-то! Хорошо, что я хоть красить не буду, а то мне очки твои совсем не нравятся.

- Что делать... – развела я руками, - красота – это временное явление. Иди лучше, сядь на стремянку и наблюдай оттуда.

- Стре-мянку? – вытаращила глаза Брыся. – А-а-а! Поняла! Если рабочий неправильно красит, то я стре-мительно спрыгну и укушу его за ногу! А то – мало ли? Если никто не следит со стре-мян-ки, то они тебе тут такого накрасят!

Я помахала ей рукой, взяла ведро с краской, валики, кисточки и прочие орудия труда и побрела в свой угол. Брыся взобралась на стремянку, которая возвышалась посередине гостиной, и устроилась на самой ее вершине. «Оттуда мне все отлично видно, - заверила она, - кто куда пошел и что покрасил! Можно начинать!»

Кто-то включил радио, и, под музыку французской попсы, мы приступили к работе. Двигались мы по кругу. Брыся следила за общей работой и давала ценные советы.

Вскоре гостиная заметно посветлела, и серые стены исчезли под толстым слоем грунтовки. Мы с рабочими довольно переглянулись, а Брыся довольно захихикала сверху.

- Кстати, - вдруг сказала она, - а почему ты решила красить все в белый цвет? На нем же все время пятна остаются! От ног.

- А ты меньше на них вставай, - заметила я, - а то у меня иногда создается впечатление, что твоя цель – это оставить как можно больше следов, причем, преимущественно на белом фоне.

- Ну да! – тут же парировала Брыся, - Ты же сама говорила, что каждый должен после себя оставить заметный след! Вот я и оставляю. На стене!

И она довольно захихикала, крутя хвостом, как пропеллером.

- Может, пообедаем? – робко предложил один из рабочих, албанец по имени Марко.

- Конечно пообедаем! – тут же закивала Брыся. – А то такая работа сильно выматывает! У кого что есть поесть! Налетай!

Она начала носиться по заваленной газетами комнате, стараясь высмотреть, что достают из сумок рабочие. Поскольку стола у нас пока не было, мы выложили еду на расстеленный на полу чистый кусок холстины, припасенный мной для разных ремонтных нужд. Брыся села на краю и стала старательно всматриваться в то, что лежало перед ней.

- Она сейчас глазами дыру проест! – заметил Рене. – Может, дать ей ветчины?

Брыся тут же скроила самое жалобное лицо, на которое была способна.

- С утра маковой росинки во рту не было! – громко пожаловалась она. – И работать пришлось!

- Брыся, не преувеличивай! – строго сказала я. – Ты с утра плотно позавтракала.

- А я уже все переварила! – она показала мне язык. – Показать?

- Не надо, поверю на слово. Не мешай нам обедать, пожалуйста.

- Я не мешаю! – тут же возмутилась она. – Я смотрю на ветчину. Думаю, какой она была свиньей: грустной или веселой.

Я предусмотрительно отодвинула ветчину в центр нашего импровизированного стола. Рабочие разлили по стаканам кока-колу. Рене грустно заметил, что в присутствии клиентов пить пиво запрещено.

- Клиентам тоже пить запрещено, - так же грустно заметила я, - в присутствии рабочих.

- А можно я собаке сыра дам? – спросил Марко. – Вон она как жалобно смотрит!

- Конечно, надо дать! – подхватила Брыся. – Я больше люблю твердый. Хотя и мягкий тоже пойдет. Кара-мамбер. Нет, карман-бер! Камер-бер! Тьфу! Никак не запомню.

- Камамбер! – сказала я. – Но ты его все равно не любишь, так что можно не запоминать.

- Ты что! – возмутилась Брыся. – Как раз запоминать нужно именно то, что не любишь! Например, если предложат на выбор - что-то, что не любишь и что-то, что не знаешь – тогда ты точно не съешь то, чего не любишь! А то, что любишь, оно само запоминается! И если надо выбрать между чем-то, что ты любишь и чем-то другим – тут ведь и дурак не ошибется! Так?

- Мда, - почесала я ее за ухом, - я думаю, тебе пора книгу писать. Философскую. Сначала про следы, а потом – про проблемы выбора.

- Неа, - замотала головой Брыся, глотая кусок переданного ей сыра, - если писать, то про сыр. Вот, например, сыр есть из коровы, козла и овцы. Козлиный воняет носками. Но если на вкус, то сойдет. А коровий бывает вкусный и безвкусный. Вкусный в коробочке, на нем зелень еще какая-то лохмотьями, а безвкусный - желтый, в пластике. Он и сам как пластик. Название похоже на «минтай», но не рыба.

- Эмменталь?

- Он! – удовлетворенно кивнула Брыся. – А от овечьего у меня живот болит. И у йорка тоже.

- Так я вам овечий не давала! – возмутилась я. – Где ты украла?! Признавайся!

- Я не крала! – возмутилась в ответ Брыся. – Его йорк принес, он в помойке нашел, кусок огромный.

- А-а-а, понятно, - строго сказала я, - вы нашли испорченный сыр, съели его, а потом от него у вас живот болел, так? И откуда ты знаешь, что он овечий был?

- Ну мама! – закатила глаза Брыся. – По запаху, откуда!

- Брыся! – сказала я специальным педагогическим голосом. – Я тебе тысячу раз говорила: не есть из помойки. Там только испорченные продукты! От них можно заболеть!

- Я не ем! – опять возмутилась Брыся. – Меня угостили! Я же не знала, что йорк его в помойке нашел?!

- Мы закончили обед, скормили Брысе остатки бутербродов и вернулись к работе. Брыся взобралась обратно на стремянку и стала смотреть в окно.

- О! – раздался ее вопль ровно через три минуты. – Кошка! Пойду прогоню, а то – ишь! Чего она к нам ходит!

Она кубарем скатилась с лестницы и со всех ног бросилась в сад.

- Эй! – орала она, подскакивая в траве. – Вон отсюда! Сейчас догоню и горячих наваляю!

Опасливо озираясь, худая полосатая кошка ринулась было к ограде, но Брыся ловко отрезала ей путь. Тогда кошка, шипя, замахнулась на Брысю лапой. Пока Брыся соображала, что делать дальше, кошка взлетела на яблоню, росшую на границе участка.

- Во дает! – возмутилась Брыся. – Она еще дерется! Ты не смотри, что я маленькая! Укушу не хуже овчарки! А может, даже лучше!

- Брыся! Отстань от кошки! – крикнула я из окна. - Она тебе сейчас глаза все выцарапает!

- Ничего не выцарапает! – крикнула в ответ Брыся. – Я ее буду сторожить. Спустится, когда проголодается. Я ей даже сама еды принесу, чтоб спустилась.

Бедная кошка, прижав уши, замерла на самой верхушке.

- Эй, ты! – крикнула Брыся. – Слезай давай! Я тебе сыру сейчас принесу!

- Вот-вот, - крикнула я, - ты ей сыру принеси. Я тебе уже тут кусок приготовила...

Брыся тут же ринулась за сыром, а кошка, не теряя ни секунды, слетела вниз и унеслась к соседям. Когда Брыся вернулась обратно, кошки уже след простыл.

- Ну вот, - расстроилась она. – А я хотела ее сыром приманить. Куда теперь его девать-то? Я его уже пожевала слегка!

- Ну, раз пожевала, тогда съешь, - разрешила я. – Кому нужен жеваный сыр?

Довольная Брыся проглотила оставшиеся от охоты на кошку кусочки сыра и взобралась обратно на стремянку.

- Ну как вы тут без меня? – спросила она, обводя всех взглядом. – Небось, не красите, если никто не наблюдает?! Ну-ка, быстро за работу! Я бы вам тоже помогла, если бы не очки...